простите )))
Я на работе. Тут идут дебаты. За окнами зима идет к весне. Но я смотрю на профиль этой бабы, и этот профиль интересен мне. Вы, в общем, не подумайте случайно, я гетеро и очень сексуальна, и бабы безразличны мне вполне. Но тут, увы, история другая, она стара, как фараонов прах. Нет, параллельно, в целом, я живая и с Игорем болтаю о стихах. А рядом, в сообщениях последних, уже который злоебучий час – знакомый мой, мудак и мелкий сплетник, рассказывает, как и сколько раз. Я протестую – только как-то слабо, ведь как ты просветленья ни желай – я изучаю профиль этой бабы. Когда и кто, какой поставил лайк. Я думаю - о боже, нахуя ли? Пойду домой, зароюсь в одеяле, не буду разговаривать с людьми. Друзья тут революцию стояли, а Анечка разводит мимими.

Не ради развлеченья и забавы урок сей в жизни, видно, преподан. Я изучаю профиль этой бабы. И, прямо скажем, баба не фонтан. (И не другой архитектурный изыск. Куда ей, блин, до питерских скульптур). В вконтаковых сердечках темно-сизых ищу я профиль мальчика, что хмур, что был совсем недавно чуть простужен, что жаловался мне на жизнь и на… Нет, мальчик мне, естественно, не нужен. А баба – так тем паче не нужна. (Про гетеро – смотри абзацем выше). Черт, я сама завидую себе. О, как я проницательна бесстыже, меня берите сразу в ФСБ, я Шерлок Холмс и сразу доктор Ватсон, не знаю про сомненье или страх. Я обновляю раз уже пятнадцать странички этой бабы в соцсетях. Я выяснила, кто она такая, как выглядит и началось когда. И тут вопрос – а кто из нас тупая. (Вопрос отложим, кто из нас пизда). Я лучше покурить – моя привычка уж всяко не вредней для головы. И нахера мне обновлять страничку какой-то страшной бабы из Москвы?

Но, впрочем, шесть и время закругляться, прощаться со знакомым-мудаком. Идет домой печальный доктор Ватсон, и восемь – это время напиваться, сценарий, в общем, каждому знаком. И счастья вам (со страшной бабой вместе), закрыть странички и не помнить их…

Но с Игорем мы говорим о тексте, стихотвореньях женских и мужских. Он говорит: мол, женские – волненья, мужские – это действие, и вот решимости полна я в измененьях писать мужское, пусть оно идет. И, чтобы текст казался маскулинней, я так сурово закушу губу, и попрошу у Игоря дубину, и мальчика, наверно, уебу.