выдержки из "Школы":
читать дальше " В зале собраний, освещаемом полуденным солнцем, сидели за покрытым пылью столом Мерлин в старом засаленном балахоне и член городского магистрата советник Эванс, одетый по моде времени.
- В вышестоящих инстанциях сложилось впечатление, - член городского магистрата Эванс задумчиво склонил голову на бок, - что ваши студенты... как бы это поделикатнее выразиться... избегают военной службы.
- Но они учатся! - воскликнул изумленный Мерлин.
- Понимаю. Но они учатся по двенадцать лет! За это время они выходят из призывного возраста! Что я как член городского магистрата должен сообщить правительству?
- Погодите-ка, - на миг задумался Мерлин. - Откашивают? Нет! - он встрепенулся. - Коллега Курои! Разыщите-ка мне Курои, милейший, - обратился он к ошивавшемуся под дверью Ллевелису. Через пять минут с достоинством вошел профессор Курои. - Коллега Курои, первый курс у вас сражался в битве при Гастингсе?
- Сражался. Вчера и сегодня, - отвечал Курои.
- Ну вот, видите? Они сражались, - всплеснул руками Мерлин. - Чего еще вы хотите от мальчиков?
И пока Эванс делал у себя в блокноте пометку: "освободить на том основании, что упомянутые учащиеся неоднократно принимали участие в битве при Гастингсе", - Мерлин поманил пальцем Курои, чтобы тот нагнулся к нему, и шепотом спросил:
- На чьей стороне?
- На разных. Как придется, - также шепотом отвечал Курои.
И когда советник Эванс скрылся за дверью, Мерлин печально сказал:
- Подумать только, до чего безответственно и превратно понимается у нас служба Отечеству!"
"Пододвинув слегка отвал, старшекурсники на шестую неделю раскопок на глазах обрадованных младших студентов выкопали огромный глиняный сосуд с коническим донышком, размером внутри с небольшую комнату. Неизвестно откуда возникший Мерлин пояснил, что сосуд греческий, называется пифос, предназначен для хранения вина и масла и должен вкапываться в землю для устойчивости. Появившийся здесь же Дион Хризостом провозгласил, что сосуд вкапывать в землю вовсе не следует, а напротив - надо положить его на бок, и он лично будет в нем жить, подобно великому кинику Диогену Синопскому, который жил в точно таком же пифосе, выказывая презрение ко всему миру. Подошедший при этих словах Орбилий Плагосус заметил, что если Дион намерен выказывать презрение ко всему миру, то ему придется лишить себя общества поэтов и музыкантов, не мыться, не бриться, проповедовать воздержание и в особенности отказаться от паштета из соловьиных языков, который он так любит. И никакого фалернского."
"Черт, боязно даже как-то домой идти, - пожаловалась вскользь Керидвен, выходя вместе с Морвидд и Кервином Квиртом. - У меня там мышь. Доктор Квирт, а что делают, когда мышь?.. "
"Случившийся поодаль Сюань-цзан в это время задумчиво сказал:
В травяном океане горят
В саду маяки хризантем.
Как противно кричат журавли!
Я ж не смею вздохнуть о разлуке.
На юг действительно пролетала в это время стая чирков-свистунков - птиц, не очень хорошо знакомых Сюань-цзану и потому изящно названных им журавлями."
"Вторым новым для первокурсников предметом была рунология. Посвежевшая, только что вернувшаяся с ФПК профессор Лютгарда, бодро засучив рукава, взялась за них. Вскоре все овладели руническим алфавитом, потому что он был не сложнее огамического, именами нужных богов, потому что они были не сложнее их собственных имен, и умением разбирать кеннинги, потому что им было некуда деваться. Кеннингом назывался такой поэтический прием, когда воин именовался, к примеру, кленом битвы, битва - вьюгой копий, копье - змеем кольчуги, кольчуга - рубахой Тора, бога-покровителя этого дела, а сам Тор - стражем Мидгарда. Таким образом, воин уже назывался кленом вьюги змеев рубахи стража Мидгарда, - и это еще в лучшем случае, то есть если скальд не дал себе труда задуматься. Пустячные импровизированные кеннинги слетали с уст Лютгарды во время уроков постоянно. Она так мыслила. "Эй, любитель шуток Локки, с рукодельем Фрейи быстро к чаше Эгира сходите и вернитесь в тинг познанья". Это означало: "Ллевелис, сходите намочите тряпку". Кроме того, уже нешуточными кеннингами пестрела вся поэзия, которая давалась на перевод. Однажды Гвидион целый вечер разбирал одну-единственную вису, распутывая кеннинги, которые громоздились до потолка, пока не добрался до смысла в чистом виде. Виса гласила: "Сейчас приду домой и выпью"."
" - Когда я учился и прислуживал при храме Немезиды, - пожал плечами Змейк, - у нас неуспевающих учеников приносили в жертву. Не торжественно, конечно: просто бросали львам.
- При храме Немезиды? - воззрился на него Курои. - Да ведь это же лучшая элитная школа! Вы там учились? Невероятно!..
- Но Тарквиний же из очень хорошей семьи! - напомнил Финтан.
- О, я не сомневаюсь, - сказал Курои с уважением.
В это время подошел как раз преподаватель-медик шумерского происхождения со старших курсов, имя которого, хотя и не все его помнили, было как-то связано с солнцем.
- У вас - львам? - радостно переспросил он, расслышав слова Змейка про жертву. - Надо же, как интересно! А у нас - крокодилам. А яма для cдачи экзамена по математике была?
- Была, - глаза Змейка блеснули. - Девять локтей глубиной.
- Один к одному! У нас сажали в яму, давали задачи и тех, кто не решал, наверх уже не вытаскивали. Должен сказать, что вид побелевших костей твоих предшественников чрезвычайно способствует мыслительному процессу.
- Да, у нас тоже никто не утруждал себя тем, чтобы вытаскивать из ямы малоспособных экзаменуемых, - сказал Змейк. "
"- Кстати о хулиганстве, - со всей доброжелательностью сказал Мак Кехт. - Оуэн, ваш протеже, Бервин, сын Эйлонви, постоянно сидит в библиотеке, изучает поэзию...
- А при чем тут хулиганство? - подслеповато щурясь, спросил архивариус. - Все бы так хулиганили!..
- Но Бога ради! - воскликнул Мак Кехт. - Он же превращается во все!..
- Мне странно слышать это от Туата Де Дананн, - колко заметил Мак Кархи.
- Я бы слова не сказал, но там же кругом читатели! - слабо возразил доктор. - Вчера напротив девочки сидели, пытались сделать конспект по медицине. Бервин же меняет облик пятнадцать раз за минуту, рядом с ним невозможно заниматься!..
- Скажите своим девочкам, что, когда занимаешься, не вредно иногда бывет сосредоточиться на учебнике, а не пялиться на то, во что превращается твой сосед. Пришел заниматься, так занимайся. И нечего глазеть по сторонам, - сказал Мак Кархи так резко, что сам удивился.
- Мне очень нравится ваш новый тон, Оуэн, - встрепенулся Мерлин. - Я даже не подозревал за вами способности выпускать когти такой длины. Видимо, Бервин действительно чего-то стоит, если при нападках на него у вас появляются интонации настоящего преподавателя."
29 Махиавелли - очень крупный (около 70 см, не считая хвоста) государственный деятель эпохи Лисьего Возрождения.
блин, какой же автор классный!
щас читаю вторую книжку, про Эогана О'Салливана. Просто праздник какой-то!
@настроение:
я влюбилась в эту книжку!!!
@темы:
Achtung!,
Кайф несусветный,
искусство в большом долгу